После свадьбы

Лев Толстой говорит где-то, что писатели обычно завершают дело свадьбой, словно тут и кончается вся драматическая часть сюжета. Уже имевший к тому времени опыт семейной жизни, он утверждает, что бросить молодую чету в такой ответственный момент — все равно что оставить их в пещере людоеда. Потому что драматическая часть сюжета тут именно и начинается.
Точно так же люди нецерковные воспринимают приход в православие (крещение или воцерковление) как некий завершающий момент, как свадебку, после которая можно жить-поживать и добра наживать. Но люди православные и церковные, если у них, конечно, все всерьез, отлично знают, что тут-то все и начинается. Что там, за дверью, не концертный зал, где ты наслаждаешься божественными звуками (хотя и это бывает), а грубо говоря, спортзал, где ты постигаешь приемы самбо. И регулярно бываешь бит, часто разочарован, обесссилен. И хочется найти виноватого: тренер плохой, товарищи неудачные попались, свет в глаза бьет и вообще ты может быть попал не в ту секцию. У каждого из нас и без того есть тысяча и один погод не ходить в храм. Мы можем, например, искать себе приход по душе. Выбирать его, как разборчивая невеста жениха, мечтать о каком-то необычайном, задушевном, благоустроенном и прекрасном приходе. В деревне в голову никому не придет в чужой храм ходить — которого звон слышишь, тот и твой. Это чисто городское искушение. Очень хочется на готовенькое. Знаю, сама такая. Свой-то храм в руинах, хор никудышный, батюшка читает с ошибками — так где бы найти получше. До того неохота все эти проблемы и нестроения на свои плечи принимать..! Слава Богу, есть посмелее люди, пришли и приняли без разговоров. Уже заметно лучше стало.
С батюшкой и ошибками вообще беда. Не создается молитвенного настроения — ну что ты будешь делать?
Единственный способ — службу знать хорошенько, даже читать ее внутри себя как следует. Интересно, все те люди, которые вокруг стоят — они на память знают то, что совсем не слушают? Если совсем не слушать — трудно достоять до причастия. А разбирать слова на слух, не зная наперед — да на славянском, да дикция плохая, да акустика неважная…
Первое, что в свое время я разобрала (услышала во время службы, была просительная ектенья. Даже дух перехватило, до того это было здорово!)»Ангела верна наставника… у Господа просим». «Христианской кончины живота своего, безболезненной и мирной, и доброго ответа на Страшном Суде…»
Молиться, конечно, и дома можно. Как говорит Феофан Затворник: «Найдите место в сердце и там беседуйте с Ним. Это — приемная зала Господня. Кто ни встречает Господа — там встречает Его. И иного места он не назначил для свиданий…»
Но только дома-то у нас какая будет молитва? «Господи, дай мне то и это, исцели, сохрани…», редко-редко «наставь на путь», почти никогда — «Благодарю Тебя, Господи!», О «богохранимой стране нашей», «о плавающих и путешествующих» или о тех, которые в темницах, в голову не придет помолиться — успеть бы собственные нужды изложить.
Служба-то церковная — она нам навырост скроена. Да и все Православие нам очень сильно навырост. Именно поэтому о нем по нас судить не стоит. Ни по мирянам, ни по священнослужителям, ни по монахам.
В том-то его и сила, что мы Православие под себя перекроить не можем. А то бы уже давно искромсали да маленьких кафтанчиков нашили. Каждый не прочь себе что-нибудь поудобнее смастерить.
Но оно так устроено, что никак не перекраивается и не упрощается. Потому и стоит тысячу лет.

ДИАЛОГ ВТОРОЙ

Постный день: Я не знаю, кому и зачем это нужно…

Надеюсь, что фраза «православный журнал для сомневающихся» не является лишь украшением вашей обложки. Если это так, вероятно, именно вы мне и нужны.
Я — простая москвичка 26 лет, у меня маленький сын. Меня крестили в детстве, сына покрестила я недавно. Отношений с церковью не было никаких, но когда крестили сына, священник сказал, что необходимо ходить с ребенком в храм, причащать его и воспитывать в вере.
Я никогда не считала себя атеисткой, а теперь серьезно задумалась. Ведь я сама крещеная и если хочу «воспитывать ребенка «в вере», то и сама должна ходить в церковь, соблюдать обряды. Вот тут и начались вопросы, на которые я хотела бы получить нормальные ответы, то есть нормальным русским зыком, а не по типу «ибо сказано…»
Во-первых, я не понимаю смысла постов. Мне объяснили, что пост облегчает тело и очищает душу, но если честно, для меня это только слова. Каким таким образом очистится моя душа, если я не съем в среду котлету или салат со сметаной? Потом, я конечно знаю, что наличие поста в определенные дни недели или времена года — это церковная традиция, связанная с определенными событиями, но опять же, если речь идет о душе, то разве она может очищаться только в эти дни? А что с нею происходит в другие?
Я, например, однажды в пятницу пришла в гости к своим родителям. Они стали собирать на стол, а я в связи с постным днем попросила, если возможно, сделать для меня исключение, т.е. постную пищу. Тогда папа стал расспрашивать, зачем мне это нужно. Я рассказала об очищении души, а он спросил: «Ну хорошо, но, может быть, ты почистишь душу завтра, в субботу?» Я не нашлась, что ответить.
И действительно, так ли важно доскональное следование традиции, если этим вносится напряжение в конкретные человеческие взаимоотношения? Ведь родители в лучшем случае воспринимают это как какую-то блажь.
А многодневные посты? Два самых длинных из них приходятся на зиму и весну — время, когда организм человека и так ослаблен, требует полноценного питания. Я с ужасом думаю даже не о себе, о сыне. Он пойдет в школу, и что же, в дни напряженнейших занятий я ему дам с собой картофелину с луком? Ведь даже маслом хлеб нельзя намазать. Почему? Объясните мне, какой в этом грех?
Возможно, на эти вопросы должны отвечать не вы, а служители церкви — священники. Опять проблема: где мне, простому человеку, найти священника, который бы согласился вести со мной разговоры? И спросить, конечно, хочется не только о еде, есть проблемы и поважнее…

Пост – чтобы властвовать собой

Через апостола Павла сам Господь говорит нам: «Едим ли мы что, ничего не приобретаем, и не едим ли мы что, ничего не теряем». Важно не то, хороша наша пища или плоха, обильна или скудна. Главное — это наше духовное состояние, не воздержание в пище, а воздержание как таковое.
Не столь существенно, что человек ест или не ест. Важно, что человек воздерживается. И воздерживается, прежде всего, от того, чего ему больше всего хочется. Хочется, скажем, мясо или рыбу есть, — надо от этого и воздерживаться. Не оттого, что это вредно здоровью, а для того, чтобы усмирить тело, дать свободу Духу, и тем самым, по возможности, восстановить утраченную после грехопадения гармонию.
Когда человек постится, приходит понимание других людей. Мы начинаем понимать, почему люди грешат: им тоже чего-то очень хочется, как постящемуся скоромного, и они не справляются со своими желаниями. Т.е., постигая человеческую слабость, мы учимся любить и не осуждать людей, учимся той любви, о которой говорил нам Господь, — любить ближнего и прощать грехи его.
Если человек постится со смирением, с целью освобождения Духа, с благословления Церкви, для Бога постится, то все то, чего не хватает в физическом питании, восполняется благодатью Божьей.
Что же касается телесного, то известно, что организм наш должен очищаться. При питании мясной, молочной пищей, животными жирами, в организме в специальных «депо» накапливаются аминовые радикалы, которые являются ядами для организма. Постящийся человек потребляет много целлюлозной клетчатки, которая имеет свойство выводить из организма аминорадикалы и, кроме того, выводит из нервных клеток все, что приводит к омоложению всего организма. Но, повторяю — главная цель поста — это не здоровье физическое, а здоровье духовное.
По поводу поведения в гостях есть вполне конкретное определение Церкви: если постишься и пришел в гости, ешь что дают. Угощают мясом в Великий Пост, значит ешь мясо: не заикайся о том, что постишься. Говоря, что постишься, ты тем самым, как бы других, непостящихся, попрекаешь. И впадаешь в еще более тяжкий грех — грех гордыни. Любая добродетель должна быть целомудренной, должна скрываться.
Если мы постимся демонстративно, то в таком посте нет никакого смысла. Господь говорит: «Не постись как фарисеи, которые на каждом углу взывают, а умойся, приведи себя в порядок и пост твори так, чтобы правая рука не знала, что делает левая».
То же самое и пост в супружеских отношениях. В Священном писании говорится, что если один супруг хочет поститься, а другой не хочет, то надо поступать по желанию того, кто поститься не хочет.
Пост не относится к беременным и кормящим женщинам, детям, к людям больным и тем, кто занимается тяжелым физическим трудом. I
Пост — дело исключительно добровольное. Поэтому, если ребенок, увидев, что родители искренне постятся, тоже захочет поститься, то не надо ему препятствовать. Если же ребенка’ заставляют поститься родители, то от такого поста больше вреда, чем пользы.
Мы очень ценим свое мнение. Мы часто пытаемся навязать свое мнение другим. А пост — это воздержание не столько даже в пище, сколько воздержание душевное, обуздание чувства самолюбия, гордыни.
В человеке сбалансировано два естества — духовное и физическое. Дух есть высшая часть человека. Тело, которое смертно, которое само по себе не жизнеспособно, — часть низшая; высшее, более совершенное, должно управлять менее совершенным. В грехопадении эта иерархия была нарушена, и смертное тело стало вести дух к смерти.
Если слепой ведет зрячего, то оба упадут в яму. Господь Иисус Христос пришел на землю для того, чтобы искупить человека от этого, но искупление дается не насильно, а добровольно: Бог свободу воли человека не нарушает, т.е., если человек сам того хочет, он приобщается искупительным заслугам Иисуса Христа, а хочет — отвергает это…
Приобщение к освобождению, к искупительной жертве Христа, дается нам через таинства. Но и мы сами тоже должны принять какие-то меры к своему совершенствованию. Православие — это религия, в которой человек стремится к Богу, а Бог идет навстречу человеку.

ОТ РЕДАКЦИИ. Многие скажут в ответ на эти слова: «Ну вот! Опять вместо конкретного ответа поповские проповеди о «высшем» и «низшем». Но задумайтесь, насколько мы действительно духовно несвободны в нашей жизни!
Человек покупает телевизор и думает, что будет включать его, когда захочет. А в результате, каждый вечер «прилипает» к экрану, переключает с канала на канал, пересматривает все сериалы подряд! Так кто кем обладает: человек телевизором или наоборот? Вот вам и пример «зависимости, диктуемой снизу». Или курение. Заядлые курильщики согласятся с тем, что после многих лет курения бросить становится настолько сложно, что жизнь человеческая кажется уже неполной без сигарет. Еще одна, сильнейшая зависимость, жестко диктуемая телом.
Мы этим сами тело разрушаем! Но, одновременно, парадокс: когда мы холим и лелеем тело наше (бегаем по врачам, простаиваем длинную очередь, находим сумасшедшие деньги, чтобы заплатить за зубную пломбу), никому не приходит в голову смеяться над нами или возмущаться. Все лишь сочувствуют. И это нормально и правильно. Но как только речь заходит об исцелении души (а ведь в этом высший смысл поста!), тут все сразу на дыбы: зачем, почему?!…
Но ведь, если мы идем в церковь не «за компанию» или чтобы поставить свечку перед экзаменом, а чтобы вылечить душу — то тут придется потрудиться. Чтобы сбросить лишний «греховный» вес, надо садиться на «диету». И не только духовную.
Чтобы стать олимпийским чемпионом, приходится много и упорно работать, обуздывая свою плоть и тренируя волю.

ДИАЛОГ ТРЕТИЙ

Тяжело в церкви…

Решила написать вам. Просто рассказать о себе, о своей внутренней боли и о том, что другие не видят, о том, о чем не с кем поговорить.
Совсем недавно я начала ходить в церковь. Одна женщина сказала мне: сходи в церковь на службу. Пошла. Как-то и идти-то особо не хотелось, и побаивалась, и вообще неспокойно на душе было, но все же пошла.
Зашла в церковь, только переступила порог (служба уже началась), и тут меня как прорвало — расплакалась. Не знаю, да и не объясню — почему, сама даже не понимаю — стояла и плакала. Не могу сказать, что в этот момент поняла я, осознала, что это именно то, что я искала и т.д., нет, совсем даже наоборот — ничего не думала, просто стояла и плакала, ничего не замечая вокруг.
Это было в первый раз. Где-то через недельку пошла опять, потом еще заходила и под конец службы, ходила и к началу. И тут-то началось самое интересное.
Немного сделаю отступление. Город у нас небольшой и действует только в основном посещают старушки.
Вообще я бабушек очень даже люблю, и мне всегда представляются они таким ласковыми и приветливыми. И как же желала душа моя увидеть эту ласку и ко мне — только что преступившей порог Православного Храма. Но одна началось с обратного: одна из бабушек грубо меня толкнула, когда я пошла ставить свечку «в неположенное время», другая отчитала за то, что я встала на ее место, третья на мое «здравствуйте» сказала, что в церкви так не говорят. И много всяких таких мелочей, которые буквально обрушились на меня…
Там, где я ждала только добра и привета, особенно к молодежи — ведь молодые-то почти не ходят — получаю совершенно обратное. И возникает извечный вопрос: «Что делать?» Многие говорят: «Как хорошо в церкви, зайду и просто душой отдыхаю». А я о себе совсем не могу так сказать. Какой там отдохнуть душой — иду и только думаю, как бы правильно-то все сделать — куда нужно встать, где нужно перекреститься! Да еще и ноги устают по три часа стоять, а сидеть как-то неудобно.
Вы, наверное, скажете, как и все говорят, не нужно на мелочи обращать внимание, слушай, что читают, внимай пению и т.д. Но, дорогие мои, если читают непонятно, если поют и тут же спорят, если подойти к священнику я просто боюсь, если кругом эти самые «если» и ничего с собой поделать не могу. Буквально страдаю от всего этого.
Как-то один раз решила — все, сегодня не пойду, а потом все же пошла. Да и вот сейчас думаю, а может, все это нужно просто пережить, как говорят. Не знаю…

Не уходите!

Многие спрашивают, почему в православных храмах не ставят скамеек, как в католических костелах. На самом-то деле, иногда ставят: в Америке или других западных странах. Но это редкость.
Думаю, не ставят, чтобы подчеркнуть особый характер отношений православных христиан между собой и с Богом. Недаром ведь главная православная служба называется литургией — это слово в переводе с древнегреческого означает «общая работа». Когда-то «выйти на литургию» означало собраться «всем миром» для постройки корабля, возведения стен и т.д.
В лексиконе девятнадцатого века появилась фраза «выслушать» — молебен, обедню и т.д.. Но потом она вновь исчезла, потому что не выслушать, и даже не отстоять службу приходим мы (кстати, найти стул или скамеечку и посидеть очень уставшему или больному человеку можно сейчас практически в любом храме — только не в центре церкви, а у стены или в притворе).
Мы приходим не отстоять. Мы приходим, чтобы вместе потрудиться, чтобы своим участием в богослужении превратить наше церковное здание как бы в огромный корабль, устремленный к Богу. Но для этого нужны не места «в партере» — нужна палуба. Мы когда молимся, когда священник обходит с кадилом наш храм — все по-особенному движемся, наклоняемся, крестимся, слушаем обращенные к нам призывы, выстраиваемся ко кресту и чаше, собираемся у иконы или поминального канона, поем «Символ веры» и «Отче наш».
Мне посчастливилось несколько раз находиться в алтаре во время литургии, и это «корабельное» ощущение утвердилось в моей душе.
Иногда эту ассоциацию перебивало обманное ощущение: будто находишься в совершенно отдельном от остального храма месте. Такая тишина, пение хора приглушено, молитвы — другие, чем за алтарной преградой..
Но вдруг поразит самая поза священника. Даже если он стоит лицом к Престолу (и значит, спиной к стоящим вне алтаря), он все равно — затылком, спиной! – не перестает напряженнейше следить за всеобщим ход литургии.
Вдруг заметишь, как остро среагировал он на сбоя пении хора или чей-то посторонний разговор «там за стеной. Как он занервничал, когда в «открытой» — общей и «тайной» — алтарной — службе произошел разлад. Понимаешь: так же капитан, стоящий на мостике, или рядом с рулевым волнуется, если его команда подняла не те паруса!
Понимаешь, что храм наш, корабль наш – един, и каждый выполняет на нем какие-то свои обязанности, где бы он ни находился — на палубе или у штурвала.
— Легко ли нам служить матросами? Легко ли быть на палубе? Легко ли отстоять вахту? — мы и сетуем по-матросски, когда жалуемся на тяжесть церковной службы.
— Но — легко ли войти в Царство Небесное — помните Евангелие? Разве Христос говорил, что будет легко? Напротив: Он как раз предупреждал о трудностях, даже об опасностях. Даже о возможной катастрофе.
Однажды каждому из нас приходит в голову мысль: «Уйду с корабля. Не буду больше ходить на службу, где даже не гарантирована награда, где только обнадеживают». И кто-то (а может быть, твой близкий друг и родной человек?) уходит.
Ты глядишь туда, где он скрылся — и видишь только волны, только тяжелые темные волны, до горизонта… «Куда же он?..» И чувствуешь резь в глазах – щуришься, неужели слезы? Ты вдруг видишь, как над мачтами корабля, по небу, летит птица. Птица — значит где-то рядом (уже совсем рядом!), была земля! «Вернись, плыви обратно, земля, скоро земля!!!..»
Звучит новая команда. Люди, толкаясь, спешат на свои места. Паруса наполняются ветром. И корабль плывет.
Прошу вас, не уходите…